Провожали солнце

Сидим с ней, болтаем.

– Если ты собираешься прийти на зачёт и просто пожонглировать, то лучше сразу уходи. Вернее будет сесть перед преподами и насрать в цветочный горшок, – рассказывает Аня о своей учёбе в ГИТИСе.

– Так радикально, потому что все, кто занимается цирком, чувствуют острую необходимость перемен, – говорит бывшая соседка. – Режиссёр цирка – всё тот же специалист, а значит хочет заложить идею в зрелищную оболочку. Цирк – это победа человеческого в человеке, преодоление самого себя. Тебе говорят: ты не можешь летать, потому что ты человек. А ты взял, встал на подпорки – и полетел. И не факт, что ты сейчас не умрёшь. Ассистент может налажать, или сетка страховочная может порваться – но ты уже взлетел. А значит, преодолел в себе человека земного…

Солнце садилось по наклонной, и вот-вот норовило убежать от нас за прямоугольник соседней многоэтажки. Мы собрали свой скарб в виде чипсов, свиных ушек, кваса, пина-коллады, сумки, телефона, шарфика и передвинулись левее, чтобы лучше созерцать солнце. Из всего этого списка Ане принадлежал лишь квас. Она легко встала, подхватила его и мою сумку, пока в моих руках хлипко соседствовали чипсы, свиные уши и всё остальное. Наверное поэтому она так легко смогла уехать из города.

– Как, кстати, это получилось? Я всегда упускала этот момент. Ну, ты, значит, сходила на представление, познакомилась с гастролирующим клоуном и уехала. Так? Не всё же так быстро?

– Просто лето выдалось тяжёлым. Я ещё не успела отойти от Москвы – там я пробовала поступить во ВГИК на режиссера кино, хотела именно туда – не вышло. Никуда больше поступать на пробовала. Когда вернулась непоступившей – реагировали странно даже самые близкие люди. Утешали, словно у меня кто-то умер, странные.

Потом у Ани начались сложности с работой. Она была официанткой в одном из ресторанов Воронежа. Кажется, все через такую работу проходят.

Кем я видела Аню, когда познакомилась с ней? Она была особенной какой-то в своей живости. В театральной студии «Влюбленные в театр» все были какие-то немного отшибленно-чудные, и её чудачества были мне близки. Все роли Аньки были ядровые, даже если не были главными. Запомнился больше всего наш авторский спектакль «Записки, нашептанные ветром», к которому мы – актёры – сами писали монологи о важном для нас. Аня вышла на авансцену – почти совсем к зрителям – и прочитала свой буйный монолог с придирками справедливыми чуть ли не ко всему миру. Глаза её – большие и тёмные, сверкали метко в зрителей. Именно такой образ её живёт у меня внутри.



Очень серьезно мы проходили ко всему в театральной студии. Вперивались своим вниманием в труды Станиславского и его учеников на актёрском мастерстве, усердно гнули ноги за балетным станком, укрощали голосовой аппарат на сценической речи. Наши занятия проходили почти как в театральных вузах «Золотой пятёрки». Может, именно поэтому каждый из нас видел заранее себе там место. Все знали, что Аня хочет быть режиссером. Может, именно потому, что мы все знали об Анином стремлении, мы уже видели ее там? И потому, может, знакомые так соболезновали ей горько, когда узнали о непоступлении? Когда близко, вплотную подошло взросление, когда припёрло она нас всех к стене, многие решили оставить себя в реальной жизни и выбрать более приземлённую профессию.
ЕГЭшным летом мы с Аней встретились на улице случайно, и она небрежно сообщила о том, что за экзамен по литературе набрала 100 баллов. Охнув, поздравила её, и пожелала хорошего поступления, и не было у меня сомнений, что может быть по-другому.

Солнце садилось всё ниже, и мы пропорционально сдвигались левее по курсу. Ещё левее – в самом левом из углов сидели, смотрели на луну Аня и Игнат в первую свою встречу.

– Попала я на цирковое представление тогда случайно, друзья пригласили за компанию, – рассказывает Аня. – Тогда – как и большинство – относилась к цирку скептически и без особого интереса. Внимание моё привлёк больше всего клоун. Забавный такой. И подумала я тогда: «вот взрослый же мужик, приходит наверняка домой, усталый, дома жена, кредиты, а он тут людей смешит в свои сорок, или сколько ему там». Но какое-то любопытство он у меня всё-таки вызвал. Я пришла домой и просмотрела всех участников группы «ВКонтакте» «Воронежский цирк», нашла там забавного клоуна и постучалась в друзья. Не знаю, что мной двигало. Себе я объяснила это так: хочу быть подписанной на него, смотреть за событиями жизни клоуна. Это же необычно! Пусть даже и не добавит в друзья.

Клоун Игнат сам написал, спросил, почему добавилась. Аня не растерялась и немного подтасовала факты. Мол, нужно ей для одного проекта очерк про интересную личность написать. На самом деле – личность была уже найдена, очерк написан и отправлен куда нужно. Аня предложила Игнату встретиться вживую и поговорить. Игнат быстро согласился, назначил встречу на послезавтра: «В таком-то кафе, с тебя кофе – с меня рассказ».

– Но на следующий день произошла какая-то тоска, из которой хотелось себя чем-то вытянуть, – говорит Аня. – Я предложила Игнату встретиться на день раньше, написала: «Привет, сегодня можешь встретиться? В восемь вечера?». Он согласился. Спросила в шутку, как я его узнаю. Ответил, что будет в пальто и котелке. Игнат и правда пришёл в пальто и котелке. Посидели в кафе, поболтали и не захотели расходиться. Я предложила пойти на мою любимую крышу, именно вот эту, на которой мы с тобой сейчас. Игнат согласился. Сказал, что тоже любит крыши. Кстати, ему оказалось не под сорок – грим старит – а всего лишь под тридцать. Холодно было, и мы решили взять с собой на крышу что-нибудь греющее. «Чай?» – предложил Игнат; «А может, что покрепче?» – парировала я.

Аня смеётся: «И когда наш взгляд в магазине одновременно упал на одну и ту же бутылку алкогольного напитка, я поняла, что влюбилась. Шучу!».

Взяли её, забрались на крышу. С девятого этажа было хорошо видно луну. Смотрели на неё, общались, танцевали что-то джазовое, он в своём котелке… Нет, конечно, никакой острой влюбленности я не почувствовала, скорее интерес и лёгкость. Но когда Игнат предложил вдруг уехать с ним… «Мне как раз нужен ассистент, клоун не может без ассистента, поехали» – я поняла, что могу с ним поехать и хочу.



– Могу – это, конечно, хорошо звучит, – говорю я Ане. – Но ты же вроде бы с мамой жила, с сестрой… Я себе не представляю, как меня в мои восемнадцать отпускают с лёгким сердцем колесить с цирком…

– А меня и не хотели пускать. Когда я пришла домой в два ночи, не стала сообщать маме о деловом предложении. На следующий день я осторожно спросила и получила категоричное «нет и нет». Но мама видела моё желание и необходимость что-то поменять. А ещё готовность. Мы сидели с мамой, смотрели фильм «Жестокий романс», а там как раз песня «А цыганская дочь за любимым в ночь, по родству бродяжьей души...». Мама прослезилась и дала добро.

Аня оформила все необходимые документы за пару дней, параллельно собрала вещи и уехала. Теперь она работник Российского государственного цирка. Курск, Тамбов, Астрахань и ещё несколько городов, я их не запомнила. В каждом живёт в гостинице, которую снимает цирк для своей трупы, и нет своего дома, и нет тяги по дому. Если я правильно понимаю Аню, конечно.

– Чем ты занимаешься в цирке?

– Глажу костюмы, подшиваю их, привожу в надлежащий вид реквизит, с которым работает Игнат. А сейчас ещё учусь и сама выходить на сцену. Жонглирую, балансирую на цилиндрах, высказываю свои идеи по постановке номеров.



Аня теперь учится на режиссёра цирка в ГИТИСе, заочное отделение, чтобы совмещать с работой. Её специальность достаточно взрослая; почти все её одногруппники – уже практикующие артисты, и поэтому идут учиться осознанно, идут за новым цирком, за тем, чтобы реформировать и менять его. Цирк и в настоящем времени место для неравнодушных. Аня рассказала мне про нового знакомого – старого дрессировщика – который по выходу на пенсию не оставил своего приятеля-медведя. Дрессировщик пристроил косолапого в зоопарк, а сам поселился неподалёку, чтобы можно было ежедневно приходить. Он кормит и поит его, слепого, из рук и баюкает на ночь как дитя. А утром всё повторяется.

– Так когда же ты поняла, что тебя интересует цирк?

– Наверное, в процессе погружения, через работу. Мне не всё равно что будет с цирком дальше и с теми, кто неравнодушен к нему, кто внутри. Теперь внутри и я. Я – его часть?..
Наверное. Пока ветер не переменится. Ведь такие горящие люди всем нужны, и они должны, просто должны ветром свободным гулять по свету. Завтра утром Аня уезжает из Воронежа – погостили, и хватит. Солнце уже давно село за крыши родных многоэтажек.

Дарья ВТОРНИКОВА
Фото из архива героя