В декабре в Воронеже состоялся первый Мандельштамфест. Одним из гостей фестиваля стал поэт Дмитрий Воденников. Если соблюсти правила журналистики и постараться коротко объяснить фактами, кто такой этот Воденников, то можно сказать, что: это русский поэт, который живёт в Москве, ведет на радио России программу «Поэтический минимум» и имеет постоянную колонку в Газете.ру. Но об этом поэте хочется говорить только образами, побуждать отношение к нему только нежное...
Когда я слышу имя Дмитрий Воденников, я вижу цветы, распускающиеся в темноте, пальто, весну, кожу, шею, карманы, детей… А ещё я вспоминаю 26 декабря 2012 года, когда он впервые приехал в Воронеж.
Шёл дождь, и Воденников, мокрый и улыбающийся, появился в Книжном клубе Петровский. Он был неусидчив, разговорчив со всеми подряд и, очевидно, счастлив. И хотя потом, когда за круглым столом мы пили чай и болтали, он говорил о недавно перенесённом кровоизлиянии в мозг, о потере памяти, о расставании с долго любимой женщиной по причине собственной старости как-то светло и легко, и нам всем, кто был рядом, было легко. Воденников – он такой же лёгкий и цветущий, как его стихи.
А я вот всё живу – как будто там внутри
Не этот, как его, не будущий Альтцгеймер,
Не этой смерти пухнущий комочек,
Не костный мозг
И не подкожный жир,
А так, как будто там какой-то жар цветочный,
Цветочный жар, подтаявший пломбир.
Он долго читал стихи со сцены – даже свои самые длинные стихи, такие как «Четвертое дыхание» и «Стихи обо всём». Тогда, после этого выступления, он и обронил: «Сейчас пока я не пишу стихи». К тому времени не писал он уже два года.
Землею пахла, воздухом пылила,
а выпила меня и отпустила
(ну, вот и пусть сама в земле лежит).
У молодости безобразный вид,
когда она уже остыла.
Да и без нас уже напичкана по горло
земля, как курица, но вот приснилось мне,
что мой отец (точнее, папа) умер
и на прощанье — озверел во мне.
Всё здесь связано. Молодость – горькая, но дышащая – эстетика и красота – любовь физическая и платоническая. Воденников – это поэт любви и юности.
В свои 46, кстати, он выглядит молодо и свежо. Забавно видеть, как в соцсетях женщины оккупируют его стену для сообщений. Сам Дмитрий, безусловно, замечает за собой эти флюиды. Одна из книг Воденникова, вышедшая в 2002 году, называется «Мужчины тоже могут имитировать оргазм». И в этой же книге на вопрос «Почему вы так часто пишете о сексе» он отвечал, что нет, не пишет… Но образ его настолько цельный, что нельзя как-то выделить и «обвинить» в чем-либо только одну его внешность. Очевидно, Дмитрий этого всего не придумывал. Таковы и его стихи, таков и мягкий бархатный голос поэта. И Воденников мастерски расставляет им акценты в стихах так, что слушать его — наслаждение.
А тело пело и хотело жить,
И вот болит – как может – только тело.
Я научу мужчину говорить –
Бессмысленно, бесстыдно, откровенно.
Это было в какой-то период ярко выраженной частью Воденникова, наверное, потому, что нашлось. А потом, когда уже не было для него открытием, растеклось по всем книгам, перемешалось с мудрой юностью и жизнью, стало совсем незаметным. Настала гармония.
Мы не можем упрекнуть Воденникова в неискренности или намеренном выпячивании какой-то части себя, которой нет. Он по-ребячески искренен. Через Воденникова просвечивает вечный мальчик-подросток, и за это умение оставаться вечно молодым его и стоит любить.
Так пусть же будет жизнь благословенна:
как свежемытая рубашка — на ветру,
как эта девочка — которая нетленна,
как эти мальчики, которые — в цвету.
Когда мы все — как школьники вставали
в восторге, в дружбе, в бешенстве, в любви,
мы тоже ничего не обещали
и тоже дали больше, чем могли.
В самом видении мира Воденникова есть что-то необычное. Это больше заметно в его журналистских материалах и коротких лекциях, потому что разговор идет о мире, который здесь, перед нами. Но осмысляется всё это опять поэтически. Например, кажется неожиданным, что говоря в Газете.ру о странных законодательных инициативах Мизулиной, он вспоминает сказку Андерсена «Снежная королева». Осколки зеркала, уменьшающего добро и увеличивающего всё гадкое, разлетелись и попали людям в глаза.
— Такое ощущение, что это старое тролльское зеркало разбилось опять, – говорит Воденников.
Потому же и стихи из «Поэтического минимума», разреженные полными образности биографическими справками, запоминаются с лёту. И странно вспоминать, что Ходасевича, Шварц, Блаженных и даже Бунина впервые прочитал мне именно Воденников.
Книг у Воденникова можно насчитать 8. Последняя – «Обещание», вышедшая в 2011 году. Это некое обещание проходит для автора рефреном. Что и кому он обещал?
На эту тему Воденников пытался думать в Воронеже в декабре, выступая в Камерном театре в рамках Мандельштамфеста. Стоит рассказать, как это было.
Он появился на сцене поспешно, по-деловому, неулыбчивый.
— Я постараюсь поменьше почитать, минут 50, — сказал он.
Своих стихов поэт практически не читал, а читал чужие и всё больше говорил, забываясь, о чем говорит и к чему ведёт. Казалось, он находится сейчас в усиленном обдумывании чего-то. Он пытался объяснить залу, что есть настоящие стихи, приводил примеры… но объяснял так, как объясняют для себя.
— У меня было два настоящих стихотворения… ну, вы же понимаете, что такое настоящие, да?
Может, он и пытался объяснить, как это, но я помню только следующие слова:
— Вот одно из них, которое, кстати, любят девочки.
Воденников улыбнулся и прочитал «Это лето, Настя».
Ну вот и умер еще один человек, любивший меня. И вроде бы сердце в крови,
но выйдешь из дома за хлебом, а там — длинноногие дети,
и что им за дело до нашей счастливой любви?
И вдруг догадаешься ты, что жизнь вообще не про это.
Не про то, что кто-то умер, а кто-то нет,
не про то, что кто-то жив, а кто-то скудеет,
а про то, что всех заливает небесный свет,
никого особенно не жалеет.
— Вообще идеально, — сказал он, — это чтобы поэт в итоге замолчал. – и тут же добавил: — Но я себя не имею в виду.
Сегодня Дмитрий Воденников – мёртвый поэт. Он сам называет себя именно так. И в этой его последней книге «Обещание», хотя в ней и представлены стихи разных лет, кажется, что проглядывает пошатнувшийся поэт, падающий вниз. Но никак не заканчивающийся. Воденников сказал, что помнит тот день, когда стихи ушли от него. Он был на улице и сказал кому-то:
— Мне показалось, что в моей голове что-то оборвалось.
Но мне всё равно кажется интересным то, что последние подчасти книги – это «Шиповник, распадающийся на части», затем «Шиповник forever» и, наконец, «Небесная лиса улетает в небеса».
Кажется пророческим его большое стихотворение «Четвёртое дыхание», которое с середины начинает заканчиваться, но никак не может.
… Но что же делать мне теперь —
с самим собою
(уже без всех метафор), боже мой,
и что это за облако такое? —
как облако, — нависло — надо мной…
А, что — я, собственно, здесь собираюсь делать,
и для чего? — стихи свои читать?
Стихотворение — качнулось, как поэма.
Мне всё равно, как это называть...
Те «два соболя и соловей внутри», которых в начале стихотворения спасает лирический герой от отстрела, похожи на его стихи. Похоже, будто Воденников, выполнивший свою задачу, колеблется, уходя.
Я — спас тебя: мой соловьиный вывих,
соболий выдох, лошадиный храп. —
Теперь я должен знать, где мой — отдельный! — выход,
стоп–кран, трамплин,
огнетушитель, трап.
Я должен знать, где мой — прощальный — выход,
высокий купол, ноги — в темноту.
… Стихотворение кончается — как выхлоп.
Я с этим — согласиться — не могу.
И ещё больше 10 строф он не соглашается с концом. Это стихотворение написано в 2011 году – как раз в том, когда, по подсчетам, Дмитрий Воденников перестал писать стихи. Мне хотелось спросить его, было ли ему страшно – ведь это должно быть страшно для поэта – но он так быстро убежал со сцены, толком не попрощавшись, с извиняющимся лицом, не собрав цветы, не выслушав наши аплодисменты. И я его понимаю – он занят какой-то очень важной мыслью. Не будем его отвлекать.
… Четвёртого дыханья — не бывает,
но — мы узнали это — только что.
Ты спрячь меня, как доллары — в кармане
(как неисполненное обещанье),
Ты убери меня, как варежки — в пальто.
Мы – те, кто читал и любил его, — конечно, убрали его по своим карманам и будем носить, скорее всего, до конца. Потому что если один раз ты в себя эти цветущие апрели, этих вечно молодых детей, этот небесный свет впустил – значит, оно было нужно и оставит след. И пусть даже этого четвёртого дыхания так и не наступит, нам уже достаточно нежности.
Мать уходит, отец стареет, курит в дверях сигарету,
дети уходят, уходят на цыпках стихи…
А ты говоришь, стоя в дверях: — Это лето, лето…
Сердце моё разрывается на куски.
Наталья КОСЯКИНА
0 комментариев