Эти два места под Воронежем десятилетиями, столетием живут в воронежском фольклоре. Невеселом фольклоре. «Я из-за тебя в Орловку (Тенёк) попаду!» – наверняка слышали. А, быть может, и сами произносили? «Ты меня сведешь с ума» или «я от тебя без ума» — синонимично, но звучит как-то более оптимистично.
Так получилось, что один из корреспондентов «P.S. – 5 сов» сумел побывать в этом месте. Назовем его Орлистый. Но обо всем по порядку…
Прошлым летом я устроилась работать в психиатрическую больницу, которая находится в Орлистом, медсестрой. Мои глаза горели, я восхищалась психиатрами, которые не боятся лечить разум людей. Заведующий отделением на собеседовании был дотошен и скрупулезен. Он внимательно смотрел на меня, задавал каверзные вопросы. К концу допроса я даже почувствовала себя немного больной, но решимость моя была неумолима.
О сколько мне открытий чудных
В первый рабочий день я увидела все, что должна была увидеть: грибки на стенах, осыпающуюся штукатурку, а про дамскую комнату я вообще промолчу.
– Идеальное место для съемок фильмов ужасов. А ремонт здесь хоть когда-нибудь делали?
– О чем ты говоришь. Какой еще ремонт… Впрочем, сама со временем все поймешь, – ответила на мой вопрос медсестра-наставница. И внимательно на меня посмотрела.
Я поняла, что надо как-то сближаться с коллективом и задавала все новые наивные вопросы, отвечая на которые, коллеги все более пристально на меня смотрели.
Многие пациенты отделения получали совсем небольшую пенсию по инвалидности, тысяч 6-8.
– А что вообще с них можно взять?
– Ну, ты меня удивляешь, – отвечала опытная медсестра, – ты с Луны, наверное. У всех же есть родственники. Да даже если и нет… Впрочем, сама все поймешь, со временем.
Пациентки так же много чего рассказывали мне, может даже и не специально. Теперь я могу с легкостью опровергнуть многие стереотипы о неадекватности шизофреников. Эти люди выражаются ясно и по делу.
– Хапуги. Мать уже разорилась на эту больницу. Платишь, платишь, а врач к тебе лишний раз не подойдет, – жалуется пациентка Р.
– А за что платите?
– Да за все. Даже за уколы, которые должны нам делать бесплатно. Когда же выпишут?
Рассказы медицинского персонала также проясняют мозги. Здесь на все свои четкие расценки. Хочешь, чтобы выписали? Плати 1500 р. Подержать подольше? Плати 2000 р. Вообще не хотите больше видеть душевнобольного родственника? Платите. Много. Жалко отдавать в интернат? Платите, и она полежит в нашем отделении, как в отеле. Так работают наши психиатры. Младший персонал тоже старается не отставать. Одна санитарка, например, время от времени подходит к посетителям со взором котика из Шрека и словами: «Если вам не трудно, дайте 200 рублей на моющие средства, отделение мыть нечем!» Есть ли в Орлистом честные врачи и медсестры? Есть и такие, но…
… Но существует улов покрупнее. В папке историй болезни заведующего отделением лежат особые карты. Пациентки живут в больнице, а их пенсия капает в карман врача. Периодичность выписки два месяца и на два дня для правдоподобности, но это только по документам. На самом деле пациенты лежат здесь годами, увеличивая благосостояние великолепных психиатров.
В Орлистом существует разделение больных на группы, неофициальное, естественно. Есть группа обычных больных, которые полежат, полечатся и домой. Есть группа интернат больных – они здесь никому не нужны, но в интернат их не отправляют. Группа безвылазных больных разделяется на свои подгруппы: первая – безвылазные выгодные, они живут, а вся их пенсия течет в руки врачебных верхов, вторая – безвылазные загруженные, эти пациенты находятся в одной поре загруженных, не думающих людей, за существование которых хорошо платят родственники.
Самый любимый день у всех – четверг. Это день собирания дани – приемный день. Косяки родственников мелкими перебежками забегают в кабинеты врачей. Свергнуть это врачебно-взяточническое иго сейчас некому. Перевелись богатыри на Руси.
Выше я упомянула про ремонт. Это еще одна кормушка. Деньги из бюджета выделяют, но куда они уходят – нетрудно догадаться.
А что такое совесть? О наболевшем!
– Да что же это за помои? Нет сил есть это, – возмущаются мои девчонки.
– И не говорите. Вид, прямо скажу, неаппетитный.
Имея хоть и небольшой опыт работы в больницах, такое я вижу впервые. Еда просто несъедобная.
– Да когда уже купят новый тонометр? Этим невозможно пользоваться, — возмущаюсь я каждую смену.
А в один прекрасный день:
– Танцуй и мерь давление, – шутит медсестра.
– Да неужели, — захожу в сестринскую, и улыбка медленно сползает с лица, – А я хотела электронный, разница, ведь, двести рублей. Вот жлобихи, такие деньги гребут, а тонометр купили старый и некачественный.
– Я же говорила, что ты со временем все поймешь, — улыбаясь, говорит мой «сэнсэй» и смотрит на меня внимательно.
P. S.
– Девочки, ну улыбнитесь кто-нибудь медсестре. Сегодня не будет таблеток без улыбок, — говорю я.
– Хоть бы когда-нибудь дали три таблеточки, а не горсть, – еле улыбаясь, говорит мне безвылазная и безнадежно загруженная С., мама которой хорошо платит за невыписной режим дочери.
Эта картина врезается в сердце. У меня оно, значит, еще есть.
Марта ПРОЗОВА
0 комментариев