С 27 апреля в малом выставочном зале музея имени Крамского можно увидеть серию работ Меера Аксельрода «Немецкая оккупация». «Художник создавал эти работы не потому, что мог их нарисовать, а потому, что не мог не сделать этого, в каких бы стесненных бытовых и материальных условиях он ни находился», — говорят организаторы выставки.
Больно и страшно
Холодные цвета рисунков – синий, серый, зелёный – передают промозглость тех дней, когда фашисты гнали мирных жителей и пленных на расстрел по грязи, холоду, подгоняя резкими окриками и угрожая прикладами. Вот оно, всё, как наяву. Контуры рисунков нечёткие, хотя этого и не требуется: пусть люди немного сливаются друг с другом. Это ещё раз показывает, что страдал весь народ.
— Первые рисунки Аксельрод начал писать по воспоминаниям очевидцев тех событий, которые происходили на приграничных, российско-польских, территориях. То, что творили немцы, те бесчинства, ужасы, расстрелы не могли не сохраниться на бумаге. Они не должны были оставаться только в памяти. Последним из серии «Немецкая оккупация» стал единственный прижизненный портрет Александра Печерского. Это человек, который возглавил восстание в лагере смерти Собибор, — рассказывает руководитель экспозиционно-выставочного отдела музея Оксана ЛЕПНИНА.
Цветных рисунков не очень много, в основном – наброски и иллюстрации к произведениям, выполненные тушью. Меер Аксельрод работал с теми авторами, в чьих произведениях тоже зачастую освещалась тема войны, плена, самопожертвования в моменты смертельной опасности и тягот оккупации. Эти чёрные штрихи врезаются в память и застывают, как застыл безмолвный крик в устах матери.
«Он никогда не возвращался к созданным работам»
В зале практически никого. Герои рисунков и эскизов беспрепятственно смотрят на страдания и боль друг друга с противоположных стен, переглядываются, тянут друг к другу руки и вечно живут в том моменте, в каком были запечатлены.
В одном из углов помещения стоит небольшой телевизор, на экране которого показывают короткое интервью с внуком легендарного художника Михаилом ЯХИЛЕВИЧЕМ. Негромкий голос плывёт по полупустому залу:
— Он (Меер Аксельрод – прим. авт.) жил новыми вещами. Никогда не возвращался к созданным работам, как будто это был уже пройденный этап.
Звук телевизора даже слишком тихий, ещё и немногочисленные посетители переговариваются друг с другом, поэтому приходится чуть ли не вплотную прижиматься ухом к динамику. А потом, осознавая всё то, что говорит внук художника, не можешь оторваться от телевизора и жадно впитываешь каждое слово, каждое воспоминание. Хочется оказаться рядом с Михаилом и подробнее расспросить его о деде.
Фильм заканчивается и начинается сначала.
Прошло всего 25 минут с начала выставки, а посетителей практически не осталось.
Портрет волевого человека
— Он пытался создать живые образы, в которых подчёркнуты особенности характера человека, которого он пишет, — говорит Михаил.
У входа висит портрет Александра Печерского – «Узник». Человек, бросивший вызов фашистскому режиму, человек свободы. О чём он думает? Не хочется предполагать и додумывать. Перед его портретом стоишь и молчишь, преисполненный уважения и гордости.
Впрочем, каждый рисунок находит отклик в душе. Но не у всех. Пока немногие из присутствующих – те, кто пришёл действительно ради памяти и искусства – рассматривают рисунки и фотографируют их, кто-то старательно подбирает позу и делает лицо поумнее, чтобы хорошо получиться на фото. А на заднем фоне кричит мать с ребёнком на руках … Солдат тащит на себе раненого товарища… И люди вереницей идут на расстрел.
Рисовал на том, что было под рукой
Работы Меера Аксельрода удивительны тем, что они сделаны не на холстах. Да и где их было взять в те непростые времена? Вместо них художник использовал всё, что могло сгодиться для рисования: от картонок до обоев. И если присмотреться, то можно увидеть, что изображения на плотном картоне чёткие, хорошо сохранились. А те, что были выполнены на менее прочных материалах, обветшали и начали рваться.
— Работы хранились под стёклами. Всё это было очень важно для него, — доносится голос Михаила.
А важно ли для нас?
Спускаюсь из выставочного зала и в небольшом холле музея вижу группу – человек 15. Слышу, что спрашивают, как пройти на выставку Меера Аксельрода «Немецкая оккупация». Слышу и улыбаюсь: выходит, что важно.
Ульяна ГУБЕНКО,
фото автора
0 комментариев