Мир спасут любовь и труд

Корни

Родилась Серафима Корыстина в семье крестьянина. Папа — Амвросий Кондратьевич Барских был потомственным кубанским казаком.

— Я – кубанская казачка, — с гордостью сообщает Серафима Амвросиевна. — В семье нас было шестеро детей. Отец нас воспитывал в строгости и трудолюбии. Никто в семье не ругался нецензурной бранью. Мы даже не смели фигу скрутить: отец увидит – побьет. Кубанские казаки – великие труженики. Если пустует земля, у казака сердце болит. Закончила 10 класс в городе Славянске Краснодарского края. В процессе учебы сменила 5 школ, поэтому училась слабовато. Но очень мечтала стать врачом. Пройти по конкурсу в медицинский институт шансов было мало. Помог случай: как-то в газете прочитала, что в зубоврачебную школу принимают без экзаменов. Не задумываясь, пошла. Училась с увлечением и одновременно работала. Окончила учебу в 1942 году.

Случай помог попасть на фронт

Когда началась война, Серафиме был 21 год. Она уже работала зубным врачом в поликлинике родной станицы Полтавской. Враг напирал, а через станицу проходили отступающие войска Советской Армии. В опустевшую поликлинику в момент, когда Серафима собирала разбросанный инструмент, вбежал встревоженный мужчина. Им оказался врач-терапевт, неудачно удаливший больной зуб командиру батальона. Он искал хирурга, который бы закончил операцию. Серафима, проработавшая в поликлинике всего несколько месяцев, не испугалась. Несмотря на то, что руки дрожали от волнения, девушка справилась с задачей. Майор был спасен. А Серафима была приглашена работать в медико-санитарный батальон 395-й Таманской шахтерской стрелковой дивизии. Так Серафима Корыстина попала добровольцем на фронт.

Дивизия была сформирована из горняков Луганской (в то время — Ворошиловградской) области. За годы войны личный состав обновлялся пять раз, но его костяк всё время составляли шахтёры. Начав свой боевой путь в октябре 1941 г. под Мариуполем, дивизия его окончила в мае 1945 г. в Берлине. От гор Кавказа и до самого Берлина, через Кубань и Таманский полуостров, через разрушенные города и сожженные села родного Донбасса, почерневшие поля Украины и искалеченные войной европейские страны – вот славный путь 395-й шахтерской стрелковой дивизии. При дивизии был 490-й медико-санитарный батальон, который неотступно следовал за воинским формированием, спасая раненых, поступавших с передовой. Шутливое название «непромокаемая» дивизия получила из-за того, что долгое время держала оборону в плавнях (длительно затапливаемые поймы рек и озёр, и дельты, покрытые зарослями кустарника, тростника, рогоза или осоки), где была сильная влажность, комары. Многие бойцы и медперсонал переболели малярией, но не сдались, выдержали.

Отступление и защита города Туапсе

Дивизия отступала, с тяжелыми боями и серьезными потерями. Оставили Адыгею, станицу Садовую. На Шаумянском перевале задержались на долгие 9 месяцев. Там шли напряженные бои за Туапсе и подступ к морю. Медицинский персонал валился с ног от усталости. Принимали по 400 раненых бойцов в сутки.

— Наш передвижной госпиталь разместился на поляне, расположенной в котловане, — вспоминает Серафима Амвросиевна. — Разбили две палатки: одна — операционная и перевязочная, вторая — для раненых. Пол в палатках застелили сухим папоротником. Палатки отапливались дровами, которые промокали и сильно дымили, тепла же давали мало. Раненых после операции клали на подстилку из папоротника. Укрыть их было нечем. Сначала погода была теплая. К осени задождило и похолодало. Снабжение было плохое. Вокруг – бездорожье. Бензин вскоре закончился, лошади от голода и холода стали погибать одна за другой. Мы жили на подножном корме: собирали орехи, ягоды, лесные яблоки, груши. Совсем плохо стало, когда выпал снег. Мы стали питаться перловкой, пшеном и кукурузой. Ощущение холода и голода не покидало ни на минуту. Сапоги были полны воды, а портянки сушили теплом своего тела.

В медсанбат раненых бойцов доставляли на носилках. После обработки их переправляли на тягачах до шоссе, а оттуда — в госпиталь Туапсе. Много бойцов погибло в те дни.

Помню, лежит на операционном столе майор и умоляет спасти ему жизнь. Ему ампутировали обе ноги. После операции положили на папоротниковую подстилку, насквозь пропитанную водой. В таких условиях шансов выжить у майора было очень мало. В Крыму у него остались жена и 3 сына. Помню, когда писала похоронку домой, в его документах нашла семейное фото, с которого на меня смотрела симпатичная молодая женщина и три мальчугана. Я очень плакала.

В мои обязанности поначалу входило дежурство и уход за ранеными, написание и отправка ужасных извещений (похоронок). В дальнейшем я работала оперирующим хирургом: ассистировала и делала самостоятельные операции на брюшной полости, ампутировала конечности, делала лампасные разрезы (профилактика гангрены), зашивала пневмоторакс. Я была очень смелая. Еще в финскую войну я приезжала в госпиталь на стажировку. И только в Германии в течение всего нескольких месяцев мне удалось поработать по своей специальности.

Долгожданное наступление

— Когда немцы начали отступать, 395-я дивизия с боями вытесняла врага, а наш медсанбат следовал за ней. Когда мы спустились с гор, в Краснодаре была весна. Наш путь пролегал мимо станицы Федоровской, где учительствовала моя сестра. С начала войны они с мамой не знали, где я, и молили Бога о встрече. По пути нас сильно бомбили, но я с тремя подругами все-таки зашла в станицу повидаться с родными. Впервые за долгие девять месяцев у нас появилась возможность досыта поесть, помыться, постирать и высушить одежду и обувь. Вкус той яичницы с салом я помню и сейчас. Всю ночь мама с сестрой охраняли наш сон. А утром мы снова отправились вслед за нашей дивизией, которая на 2 месяца остановилась в станице Троицкая на доформирование.

От станицы Троицкой и до самой Тамани дивизия уверенно гнала немца, освобождая населенные пункты. Из Тамани 395-ю дивизию, а с ней и медсанбат должны были переправить через пролив в Керчь. Предстояло опасное мероприятие, так как Керченский пролив постоянно бомбили немцы. Шансов выжить было мало. Но неожиданно пришел приказ о переброске нашей дивизии на 1-й Украинский фронт. Пока ехали, немцы разбомбили нашу кухню. Наш путь пролегал через объятый дымом и огнем Киев. Немец драпал, а мы освобождали украинские города один за другим: Бердичев, Житомир, Львов, Ивано-Франковск. Изнемогая от усталости, дошли до Польши. В тяжелых боях одержали победу на Сандомирском плацдарме. Взяли Сандомир, Краков. Дошли до Одера.

Победа!

— По Германии мы передвигались на трофейных «Студебеккерах». Проехали города Зарау, Заган, Тангау, Штейнау. Многие города Германии были совершенно безлюдными. Некоторые дома заминированы. В Штейнау мы встретились с американцами. Был май. Спасаясь от жары, мы покрыли головы марлевыми косынками. «Девчата, снимите белые косынки! Вы же победители!», — настаивал наш комбат. Американцы угощали нас шоколадом и фотографировали. Всего 50 км не дошли мы до Берлина. Остановилась я в доме у немецкой женщины. Здесь и начала принимать больных своего профиля. Немецкая фрау держала 5 коров. При этом повсюду была идеальная чистота. Она была отменной хозяйкой. В подвале на полочках она хранила домашние консервы (мясные, фруктовые, овощные). Она кормила нас. А мы делились с ней хлебом. Через переводчика она поведала мне один из мудрых советов: «Хорошая хозяйка – та, у которой чистые окна». Я запомнила это на всю жизнь и поддерживала окна в идеальном порядке.

В одном из немецких городов я и мои подруги расположились на ночлег в пустом доме. В поисках постельного белья в шкафу мы случайно обнаружили огромное количество красивой женской одежды и обуви. Как любая женщина, мы не смогли удержаться, чтобы не примерить такую красоту. Нарядившись, мы танцевали под звуки старого патефона. Это была хорошая психологическая разрядка после длительных переживаний, потерь, физических и душевных страданий.

Известие о победе застало нас под Берлином. Все были в невероятной эйфории! Стреляли в воздух, подбрасывали друг друга, обнимались, целовались, поздравляли друг друга с Победой! Наш комбат Федя обещал нам показать Берлин, но пришел приказ возвращаться, и мы двинулись домой.

Каков он, образ врага?

В Германии, на подступах к Берлину, меня попросили сделать перевязку раненым немецким военнопленным. Я добросовестно выполнила свой долг врача и оказала медицинскую помощь. Все немцы благодарили меня, говорили: «Гут, Гут!». И только один немец после перевязки гневно пнул ногой мой лоток с инструментами.

Отношение к женщине на войне

— К женщинам относились с уважением, бережно. Между бойцами дивизии и женщинами медсанбата отношения складывались по-разному. За 4 года совместной службы мы очень сблизились, хорошо узнали друг друга. Было место и дружбе, и любви. Сложились крепкие пары. Все девушки нашего медсанбата вышли замуж за своих избранников из дивизии. Вышла замуж и я. Его звали Лев Николаевич Корыстин, офицер артиллерийского полка. Мы поженились в конце войны.

Супруг Л.Н. Корыстин

— Лев Николаевич служил в звании майора. Был четырежды ранен, один раз контужен. В 1945-ом участвовал в освобождении Освенцима. Поэтому я была возмущена заявлением главы Польского МИД о том, что Освенцим освобождали украинцы. Мой муж, уроженец города Воронежа, русский, принимал непосредственное участие в этой операции. Тогда в армии служили плечом к плечу украинцы, русские, грузины, армяне. Все они были гражданами одного государства и не делились по национальной принадлежности, а защищали одну Родину. Последнее ранение в ногу Лев Николаевич получил уже в мирное время в Львовской области. Его направили туда создавать колхозы. Они с товарищем поздним вечером отправились посмотреть, кто срывает и уничтожает агитационные листовки. В момент, когда он взобрался на стог сена, чтобы с высоты осмотреть окрестности, в его сторону раздалась автоматная очередь. Мы прожили вместе в любви и согласии более сорока лет.



Мирное время

— Демобилизовавшись, мы приехали во Львов, где прожили 10 лет. Там у нас появились на свет трое детей.

Чтобы получить работу, мне пришлось пройти курсы повышения квалификации в Львовском медицинском институте. Но отношение населения к нам было в основном негативным. Они воспринимали нас как оккупантов. Работавшая со мной санитарка как-то назвала меня оккупанткой. На что я немедленно ей ответила: «Если бы мы были оккупантами, твоя дочь не училась бы сейчас в университете, а мыла вместе с тобой полы».

Во Львове у нас была большая уютная квартира. Мы с мужем работали: я – лечила, он – преподавал. Дети подрастали. У них была няня Мария.

В 1956 году мы были вынуждены покинуть Львов и переехать на родину Льва Николаевича в Воронеж, так как во Львове ему поставили условие: преподаешь на украинском языке или увольняешься.

В Воронеже Серафима Николаевна устроилась стоматологом в 15-ю городскую поликлинику, где проработала более 30 лет.

Что помогло выжить в трудные годы войны и после демобилизации?

— Труд и любовь, — не задумываясь ответила Серафима Амвросиевна. — Я всю жизнь трудилась и всех любила. У меня никогда не было врагов. Я стремилась помочь всем своим родственникам, друзьям. Мы с мужем выучили и вывели в люди сначала мою племянницу, а потом племянника. Сестра жила очень бедно на Кубани. Мы с мужем приняли решение забрать к себе ее сына Шуру. На тот момент он был шестиклассником. У нас он окончил школу, затем – техникум, отслужил в армии, получил высшее образование. Сейчас Шура работает директором ТЭЦ.

Серафиме Амвросиевне 95 лет. Она давно похоронила мужа, но память о нем не остывает в ее душе. С большой теплотой и уважением она рассказывает о его боевых заслугах, и успехах на научном поприще. У Серафимы Амвросиевны большая и дружная семья. Три сына подарили ей 7 внуков, 9 правнуков. Ее обожают племянники. Телефон в ее доме не смолкает. Все звонят и справляются о ее самочувствии, предлагают помощь. А по-другому и быть не может. Ведь ее искрящиеся глаза, бодрый, звонкий голос, добрая улыбка, теплые, заботливые руки излучают любовь, заботу, внимание, тепло. От общения с этим необыкновенным человеком поистине согреваешься душой.

С.А. Корыстина награждена Орденом «Красной звезды», «Отечественной войны» 2 степени, медалями «За боевые заслуги», «За Оборону Кавказа», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», медалью Жукова, а также юбилейными медалями.



Дарья БОЕВА
Фото автора