Голос профессии: переводчик

— Почему ты выбрала РГФ и именно перевод?

— Я хотела изучать языки, поэтому в любом случае мой выбор пал бы на факультет, связанный с ними. В Воронеже им оказался факультет романо-германской филологии. Еще я подавала документы в Белгородский университет, но в итоге осталась здесь и учусь на направлении «Перевод и переводоведение».

Меня пугала перспектива быть преподавателем. Единственной ассоциацией с таким образованием для меня была работа в общеобразовательной школе: я приду туда и останусь учителем до скончания века. Не то, чтобы это плохо, просто у меня другой подход к жизни: мне хочется больше общаться с людьми и развивать себя, а преподавательская сфера – скорее про бумажки, про работу с детьми, чему я не готова сейчас посвящать большую часть своей жизни. Поэтому перед поступлением я всячески отодвигала от себя эту дилемму, потому что перевод – это точно мое. А на третьем курсе все же задалась этим вопросом, почему я не пошла учиться на преподавателя?

Но тут скорее вопрос официальности преподавания. Получив диплом переводчика, я не могу работать преподавателем (по крайней мере в государственных школах, там нужно профильное образование), а вот преподаватель может работать переводчиком, никто не будет требовать от него специализированного диплома – достаточно высокого уровня знания языка. Так что, думаю, нельзя сказать, что по итогу выбора я осталась в большом выигрыше.

— Если бы ты поступала еще раз, то не на переводчика?

— У меня был вариант поступать на искусствоведа в Санкт-Петербург, но родители тогда сказали, что это не особо оплачиваемая работа. Потом я отучилась на переводчика два года и поняла, что и здесь тоже просто так деньги не водятся. Поэтому если бы поступала еще раз, я, наверное, все же пошла на искусствоведа. Или вообще на любую другую основную специальность, а языки были бы дополнительным плюсом в моей карьере. Тогда у меня была бы основная специализация специализация, знания в какой-то определенной сфере, в которой нужны были бы еще и языки. Но в целом я люблю то, что я делаю. Не знаю, как было бы в другом случае.

— «Тыжпереводчик» — твоя история?

— Нет, кстати. Мне повезло, серьезно никто никогда с таким «наездом» не подходил. Муж иногда говорит, но это он чисто поиздеваться.

— А перевод, кстати, считается перспективным же направлением? Языки знать всегда пригодится.

— У меня часто это, кстати, спрашивают. Я и блог для этого завела, собственно: чтобы объяснять людям, из чего «состоит» переводчик. К вопросу заработка у меня такой подход: если человек любит свою работу и горит ею, то он сможет зарабатывать столько, сколько ему потребуется. Мне кажется, в любой профессии, даже мало ассоциируемой с заработком, можно хорошо зарабатывать. Можно быть переводчиком в какой-нибудь конторе за зарплату тысяч в 10-15, а можно быть синхронистом при президенте. Все зависит от упорства, умений и амбиций.

Когда у меня опускаются руки, появляются периодически вопросы в голове, что я буду делать с этим дипломом, куда пойду, я понимаю, что все зависит только от меня. Как я сейчас, во время учебы, «прокачаю» два языка, какой я возьму дополнительно, в каких проектах поучаствую, кому я буду преподавать языки – все зависит от меня. И никто мне не сможет помочь и не даст мне работу просто так, нагретого места нет. Нужно выкручиваться самой, работать для себя.

— Реально ли освоить за время учебы первый иностранный – английский, французский и т.д. и стоит ли делать из этого цель поступления?

— Целью поступления делать однозначно не стоит. Если нужны языки – лучше учить их самому, с репетитором или на курсах. Но не получать образование ради них. Название специальности уже подразумевает, на что будет делаться акцент: именно перевод или же именно преподавание. А языки – это уже сопутствующее. Большинство моих предметов связаны с устным или письменным переводом, различными теориями и практиками. Здесь столько теорий и теорий теорий, что большинство из них скорее всего никогда в реальности и не пригодятся. Так что не факт, что, поступив на РГФ, студент выйдет отсюда с отличным знанием языка.
Мне, например, повезло с преподавателями, и первые два курса нас действительно «тащили». Я учила французский как первый с нуля, и уже на втором курсе мы ездили на дрожжевой завод, на пивзавод и пытались как-то переводить. Но это была чисто инициатива нашего преподавателя. Она так хорошо поставила нам французский, что теперь, с одной парой языка в неделю, как-то вытягиваем. С плохой базой нам бы ничего не помогло. Поэтому все зависит от самого студента, готов ли он работать, и от того, насколько компетентен будет его преподаватель.

— А какие языки ты учишь?

— Английский, французский, немецкий… Немецкий у меня сейчас в стадии заморозки, там весьма трагичная история. Последние два класса школы я училась в гуманитарном классе, появился второй язык, немецкий. По выпуску из школы у меня, в итоге, была какая-то база языка, поэтому я очень хотела поступить на РГФ именно на немецкий. Но в тот год отменили немецкий перевод, был только французский.

Немецкого, понятное дело, в программе вообще не было, и я пошла в главный корпус на дополнительное образование «Референт-переводчик немецкого языка». Здесь-то я и столкнулась с такой действительностью: как специальность называется, на то и делается акцент. Там учили переводу, а мне следовало, наверное, пойти на языковые курсы. Мне было очень сложно пытаться вытянуть немецкий на хороший уровень и параллельно осваивать дополнительные предметы типа особых методов работы с документами. Обучение я так и не закончила, в последний год обучения на референта (кажется, там программа на два года) на меня навалилось много дел. Если коротко, мне нужно было выбрать: сдавать экзамены в университете и готовиться к поездке в Америку или сдавать экзамен на переводчика-референта немецкого языка. Естественно, я выбрала не второе. Диплом так и не получила, но могу, в принципе, еще года два с этим как-то работать, вернуться на программу и сдать-таки экзамен.

— Тебе знакома профдеформация?

— То, что я периодически вставляю в речь словечки на другом языке, считается? Ну, то есть я делаю это на автомате, хотя прекрасно знаю, что меня никто не поймет. Для нас с одногруппниками это нормально, посреди разговора с русским утрированным акцентом сказать что-то типа «Кескесе» (фр. Qu’est-ce que c'est, «Что это» – прим.). Или еще когда, например, мозг начинает путать английскую структуру с французской. Поэтому, наверное, в таком смысле профессиональная деформация есть в каких-то мелочах.

— Как ты поддерживаешь баланс в изучении языков, чтобы уделить достаточно внимания каждому?

— Тут главный секрет в том, что нужно работать над языками в равной степени. Нужно вытягивать языки на один и тот же уровень, тогда не будет взаимозамещения каких-то слов, конструкций. Например, если английский и французский оба «прокачаны» на B1 (Intermediate, пороговый уровень – прим.) – мозг не будет «толкать» английские слова при французской речи и наоборот.

Если же, например, будет тот же английский B1, а французский с нуля, придется смириться, что произойдет «перекрещивание» языков. Тогда желательно делать основной упор на французский, вытягивать его, а английский просто поддерживать на том же уровне. И когда языки выйдут на один уровень, вместе продвигать дальше.

Поэтому, например, мне кажется не очень правильным брать больше двух языков с нуля одновременно. А есть и такие, кто берут сразу и три, и четыре… Или они еще, например, не знают, как работать с языками, пытаются везде по чуть-чуть успеть, что, в итоге, ни к чему хорошему не приводит. По этой причине я пока не трогаю немецкий – во-первых, у меня нет на него сейчас сил и желания. К тому же я решила для себя, что по выпуску из университета у меня должно быть два языка на хорошем уровне. В этом году я сдаю английский на C1 (Advanced, продвинутый уровень – прим.), в следующем – французский на B2 (Upper-Intermediate, пороговый продвинутый уровень – прим.). То есть у меня на выпуске будут сертификаты о высоком уровне языка, а не диплом университета, в котором будет написано, что я просто прошла какое-то обучение. Такой же диплом получит любой выпускник, который просто не вылетел с факультета за пять лет.

— Ты сказала, что есть люди, которые не знают, как работать с языками. А как правильно-то?

— На мой взгляд, нужно, для начала, понимать, для чего человек взялся учить язык. Чисто для галочки, чтобы получить диплом? Это не очень хорошая мотивация. Должна быть такая цель, чтобы, когда опускаются руки (а они периодически будут опускаться, это нормально), она опять зажигала. Нужна цель для удовольствия: поступить куда-то, переписываться с другом, эмигрировать, использовать языки в работе и так далее. Я мотивирую себя тем, что смогу стать профессионалом в сфере языков. Здесь требуется понимать все уровни языка, работать с текстами, постоянно узнавать новое и следить за тенденциями, и мне это нравится. Я скорее даже в процессе нахожу какое-то удовлетворение.

Цель и мотивация различаются. Цель – это точка, а мотивация, то, что помогает до нее добраться. И нужно находить удовлетворение в каждом своем занятии. Можно даже план себе написать: сколько часов я могу уделить языку в неделю. Не нужно ставить себе планку работать на полную мощность каждый день – нужно соотносить с реальностью, со своими возможностями каждый день, со своим графиком учебы, работы и так далее, чтобы от языка плохо не стало.

Важно найти хорошего преподавателя. Можно и самостоятельно учить язык так или иначе, но с преподавателем это и быстрее, и ошибки он сразу увидит и исправит. Он же и поддержит, замотивирует, если будет нужно. Наставник важен в каждой сфере, в языках – тем более.

Еще думаю, что нужно всегда себя хвалить за достижения. Выучил алфавит: перфекционист будет себя ругать – «каждый второй знает алфавит, этого недостаточно», а на самом деле нет, кто-то вообще языки не изучает, и этот шаг уже достоин похвалы. По мере пути нужно себя чем-то вознаграждать, благодарить за маленькие ежедневные шаги, а это не все понимают.

— Как не полезешь читать тексты о том, как выучить язык, все советуют, как один, «понимать, для чего вы учите язык» и работать каждый день. На раз так десятый это кажется издевательским копипастом. И ты сейчас говоришь о том же. Это все же работает?

— Да, просто это основы основ, применимые в любом деле. Спортсмены же наверняка занимаются если не каждый день, то регулярно. Мышцы не появятся за одно занятие в неделю или месяц. То же самое и здесь: может, прозвучит слишком красиво, но иностранный язык должен стать неким проводником в другую культуру, другом. Я читаю тексты на английском про кино, то понимаю, что у нас много чего про кино не пишут. А я могу прочитать в оригинале и подтянуть не только язык, но и свои знания в другой сфере. Или же я смотрю сериал и нахожу новую разговорную лексику – а для меня это безумно интересно, как люди выражают свои мысли и эмоции, что у нас соответствует высказываниям на другом языке.

Можно «официально» заниматься иностранным языком, например, один раз в неделю. Но если в течение всей этой недели читать между делом какие-то тексты, новости в интернете на этом языке, смотреть сериалы в оригинале — этого будет достаточно. Не обязательно каждый день зубрить. Иностранный язык – такой же язык, как и родной русский. Мы черпаем его из разных источников ежедневно. И другие языки работают так же.



— Кем ты будешь по диплому?

— Я, к сожалению, не знаю, как на момент выпуска будет называться моя специальность. Наша сфера образования настолько нестабильна, что в один прекрасный момент может оказаться, что специальность в дипломе неожиданно стала называться по-другому. И никого не волнует, что какое-нибудь слово, которое изменится в документе, может потом повлиять на трудоустройство. Сейчас моя программа называется «Лингвистическое обеспечение межгосударственных отношений».

С образованием переводчика можно работать практически в любой сфере. Другой вопрос, что для каждой сферы нужна своя терминология, которую придется самостоятельно осваивать с нуля. Потому что в университете невозможно охватить их все. У нас есть, например, экономический перевод, но, имея пару часов дисциплины в неделю, невозможно знать терминологию сферы в совершенстве.

— А кем быть хочешь?

— Пока что пытаюсь отталкиваться от того, что у меня есть. Сферу перевода я не очень люблю, но вот, например, киноперевод мне нравится. Мне придется пройти дополнительные курсы при одной из компаний по аудиовизуальному переводу, чтобы получить базу для старта.

— Тогда вопрос по части киноперевода. Ты в блоге затронула эту тему, давай подробнее: почему локализаторы правы, когда переводят названия, реплики и прочее не близко к оригиналу?

— Все зависит, конечно, от локализатора, есть неспециалисты в любой сфере. Хорошие локализаторы руководствуются определенным рядом правил для перевода. То же название фильма может быть переведено не в соответствии с оригиналом, потому что в русской культуре, например, уже есть достаточно известный фильм с таким названием. И название немного меняют, сохраняя суть, чтобы у русского зрителя не накладывались и не путались разные сюжеты. Зачем нам, допустим, два абсолютно разных фильма «Такси».

К тому же не всегда дословный перевод звучит отлично, что логично. Дословный перевод не всегда можно понять, его нужно адаптировать для других. Особенно если носитель, например, как-то витиевато, сложно выскажется. Это и в оригинале понять сложно, а уж дословно переводить – станет только хуже. Любую информацию нужно сделать доступной. В фильмах, книгах, песнях, стихах. К тому же в языке оригинала, например, в слоганах, делают красиво: чтобы было ритмично, созвучно, добавляют игру слов, которую невозможно без потерь передать дословно. Поэтому в переводчике должно быть творческое начало, умение подобрать максимально точное, пусть и не слово в слово.

Меня тоже иногда напрягает, когда вижу, что можно было бы перевести что-то слово в слово. Например, фильм «Амели» во французском оригинале называется в пять слов. Но я могу это понять. Мне кажется, здесь дело в том, что, возможно, для русского зрителя будет немного необоснованно такое длинное название. Название-имя главной героини лучше запомнится, станет хорошей визиткой.

Конечно, я не берусь защищать каждого локализатора. Но мне очень не нравится, когда начинаются наезды на профессионалов: ты не так перевел, ты ничего не знаешь. Это то же самое, что прийти к главе какой-нибудь нефтяной компании и сказать: «Чувак, ты в этом ничего не смыслишь, делай по-другому», не имея никакой квалификации в сфере.

— Кстати, как проходят ваши практики?

— Для начала, стоит отметить, что я учусь на специалитете. То есть мы учимся не четыре года, а пять. И практика у нас начинается только на четвертом курсе, причем она зимняя. Поэтому в этом году у нас была первая учебная практика, во время которой нас прикрепляли к одному из учреждений, и там мы переводили разные бумаги. Мою группу направили проходить практику в Департамент экономического развития Воронежской области. Но там мы не присутствовали лично – к нам на факультет приходила представительница Департамента. И я бы не сказала, что это была очень крутая практика, которая дала очень много опыта. От нас требовалось просто перевести и отдать документы в срок, чтобы получить зачет.

В следующем году нам обещают настоящую практику. Я предполагаю, нас прикрепят к предприятиям на пару недель. Надеюсь, это будет действительно полезный опыт, особенно опыт работы в стрессовых ситуациях.

— Вы сильно нагружены на учебе? Иногда кажется, что вы вообще ночуете в корпусе.

— Мне кажется, любой человек, увлеченный своим делом, не будет вылезать из него. Как и мы из универа, например. Я имею в виду, что это скорее не зависит от специальности, зависит от человека. Можно быть в университете допоздна, можно просто не ходить на пары. Просто чем ты старше в рамках университета, тем больше у тебя появляется возможностей выбирать. Сейчас у нас мало кто ходит на пары: кто-то зарабатывает деньги на жизнь, кто-то устроился на работу в сфере и пытается пробиться, например. На четвертом курсе уже можно выбрать для себя планы и перспективы, оценить трезво, на что я готова тратить свое время. Мне кажется, люди, которые до сих пор без пропусков ходят на занятия, либо безумно любят свое дело, либо собираются стать научными сотрудниками.

К сожалению, у нас на программе по переводу многие предметы рассинхронизированы. То есть некоторые из них можно было бы объединить или по-другому выстроить содержание курсов, и учиться на год меньше без потерь. Как однажды сказал нам один из преподавателей, наша пятилетняя программа обучения – это четыре года, которые растянули на пять, не прибавив ничего и не убавив.

Понятное дело, что адекватный человек будет как-то пытаться все это скомпоновать самостоятельно, чтобы не тратить свое время впустую. Поэтому я сейчас скорее «зависаю» дома с учебниками, чем в университете. База первого курса, когда я ходила на все пары, мне в этом сейчас отлично помогает.

Татьяна ХАРЧЕНКО
фото автора