Встали. Вдохнули ИСТОРИЧЕСКИЙ воздух. Выдохнули. Теперь можно начинать лекцию. Нет, простите. В древнегреческом театре лекций не читают. Мы оказались на спектакле, который играют первокурсники истфака ВГУ. Режиссер (он же исполнитель главной роли) – преподаватель кафедры археологии и истории древнего мира, доктор исторических наук Николай Петрович Писаревский.
Мы с Николаем Петровичем пока за кулисами – на кафедре. Глаза преподавателя искрятся веселым любопытством. Прежде чем впустить меня в святая святых – аудиторию – он хочет узнать, что я за человек. Упоминаю в разговоре, что в детстве мечтала быть учителем. Писаревский мгновенно становится серьезным: «Для этого нужен особый материнский талант. Не присюсюкиванье: «Ой, мой хороший», а сочетание строгости и ласки. К преподаванию надо прийти, почувствовать, что ты жить не можешь без ежедневной самоотдачи».
Николай Петрович – педагог, учитель (не путать эти понятия!), ученый, автор пяти монографий, трех книг, ста семидесяти пяти статей в отечественных и зарубежных журналах. Так с чего же начался извилистый путь к научным вершинам? Когда профессор понял, что обладает тем самым материнским талантом?
Чингисхан
Снежный март 1953 года. На крыше недостроенного дома два мальчугана неотрывно смотрят в небо. За двумя поперечными слегами гудит военный аэродром. Рев моторов завораживает, до взлетной полосы рукой подать. Ребята, не сговариваясь, устремляются к манящей дали. Стоит только проползти на животе пару метров – и вот они, самолеты.
В этот день четырехлетние исследователи едва не захлебнулись от впечатлений. Хмурый летчик подхватил сопротивляющихся мальчишек подмышки и доставил к родителям.
Конечно, дома беглецов наказали. Колю плачущая мама хлестала вожжами, приговаривая:
– Умер Сталин. А ты что творишь?
Мальчик хлюпал носом то ли от обиды, то ли от растерянности. У него на глазах отец, вернувшийся с работы, снял со стены портрет вождя, бросил его на пол и стал топтать. «Ритуальный танец» сопровождался криками:
-Чингисхан умер! Чингисхан умер! Умер, умер, умер…
Коля еще не знал, что его папа – узник Бухенвальда – стоит на учете в областном Министерстве государственной безопасности. Но мальчик понимал: случилось что-то очень важное, жизнь теперь изменится. Пожалуй, тогда он впервые ощутил на себе дыхание истории.
Фараон
Когда студенты на занятии переговариваются или дремлют с открытыми глазами, Николай Петрович не сердится. К слабостям своих подопечных он относится с добродушным пониманием, вспоминает, что и сам не был образцовым учеником.
Коля не хулиганил, просто старался походить на нахальных старшеклассников – любимцев девушек. В шестидесятые годы особым шиком считалось надерзить учителю, поставить в тупик неожиданным вопросом или не уступить место в очереди.
– Коля! А где правил царь Хаммурапи?
Школьник, терпеливо ждущий кофе и булочку из рук буфетчицы, вздрогнул. Он не знал, что за спиной стоит учитель истории Сергей Никитич Лубянский, а если бы и заметил педагога, вряд ли бы пропустил вперед.
Но «историк» и не думал обижаться на растерявшегося Колю. Учителям, которые видели смерть, сражались на фронте и голодали в тылу, проказы воспитанников казались безобидными. Сергей Никитич никогда не выставлял напоказ свои боевые награды. О том, что их учитель имеет медаль «За отвагу», ордена Красной звезды и Красного знамени школьники узнали, когда на речную прогулку он пришёл в своём рабочем костюме с маленькой орденской планкой.
Во время стоянки баржи мальчишка из параллельного класса прыгнул с крутого обрыва в реку и стал тонуть, больно ударившись головой о дно. Сергей Никитич, не медля ни секунды, не раздеваясь и не размышляя о глубине, прыгнул в воду и спас ученика. Потом он, мокрый, прикуривал поднесённую благодарными коллегами папироску и улыбался. А нарушитель дисциплины, заботливо обёрнутый спасителем в одеяло, прижимался к учительнице русского языка и литературы и мелко дрожал от холода.
Уже тогда Коля понял, что подражать нужно не безголовым старшеклассникам, а этому скромному, непритязательному человеку. Нет, Сергей Никитич не стал путеводной звездой, благодаря которой научный мир узнал профессора Писаревского. Но, когда встал вопрос: «Кем быть?» перед глазами то и дело возникал образ сутулого человека с большими натруженными руками, благодаря которому история древнего мира была едва ли не любимым предметом учеников.
Вот Сергей Никитич, лукаво прищурив глаза, спрашивает:
— Ребята, кто скажет, где протекает река Нил?
Кто-то предполагает:
— В Африке.
— Совершенно верно, – хвалит смельчака учитель и уточняет, – Нил – одна из крупнейших рек мира, она протекает в Северо-Восточной Африке по территории современной Арабской Республики Египет.
О Египте пятиклассники знали немного. Одни говорили о жарком климате, другие — о крокодилах, третьи – о президенте Насере. И никто – о пирамидах или папирусе, иероглифах или царях.
Глаза ребят блестят от любопытства, а Сергей Никитич продолжает:
– Египет – государство, возникшее ещё в III тыс. до н.э. Это царство, во главе которого стоял фараон.
Прозвище «Фараон» закрепилось за учителем на долгие годы, а разожженный им интерес к древнему миру не прекратил пылать в Писаревском — студенте.
Студент
Хрущёвская оттепель. Годы освоения целинных и залежных земель, запуска первых искусственных спутников Земли, полёта Юрия Гагарина, спора «физиков» и «лириков». В это романтическое время мальчишки мечтали бороздить космические просторы, а в Коле Писаревском крепла любовь к истории.
В 1964 году на большой экран вышел фильм Сергея Герасимова «Журналист». Он перевернул представления подростка о жизни, труде, отношениях между людьми. Стало понятно, что без знания истории разобраться в закономерностях окружающего мира невозможно. Выбор сделан – Коля стал студентом истфака. Благодаря людям из «красного здания ВГУ» сложился не только Писаревский-ученый, но и Писаревский–поэт, учитель, человек.
Проспект Революции, 24. По коридорам снуют будущие историки, бредут усталые преподаватели. И те, и другие никогда не проходят мимо, если на стене сверкает свежей краской газета «Аврора» — результат коллективного труда студентов всех курсов.
Особый ажиотаж вызывали первоапрельские выпуски «Ладушки». Из глубин студенческой жизни извлекались анекдоты, шутки, писались дружеские эпиграммы. Известному учёному антиковеду Александру Иосифовичу Немировскому, варившему в Херсонесе варенье из абрикосов, персиков и алычи, торжественно вручили бронзовый тазик с надписью:
— Засыпав фрукты в этот таз,
Храните должное терпенье.
Не пропадет ваш сладкий труд.
И Херсонесское варенье!
А второкурсники посвятили эпиграмму доценту Анатолию Евсеевичу Москаленко:
— Сдавая «Средние века», болейте все за «Спартака»!
Анатолий Евсеевич шутку оценил. Он был солнечным человеком. Во время болезни зачеты и экзамены преподаватель принимал в квартире университетского дома на Театральной улице. Методика была уникальной. Бывший старший сержант строил студентов в одну шеренгу и командовал:
— Кто знает на 5 — два шага вперед! Кто на 4 — один шаг. Остальные стоят на месте. «Удошники» и «хорошисты» ко мне с зачетками, а с «отличниками» я с удовольствием побеседую!
В квартире Анатолия Евсеевича на видном месте красовалась гиря в 16 кг — индикатор умений и навыков, приобретенных за полугодие. Если «НЕУДачник» (испытание только для юношей) не мог поднять ее, как минимум, три раза, он безропотно отправлялся готовиться к пересдаче экзамена или зачета…
Херсонес
Итак, любовь к истории уходит корнями в детство. Но почему Античность? Ни Средние века, ни Новейшее время.
Профессор уверяет: история древнего мира показывает перспективу будущего, основываясь на опыте прошлого. В этом смысле история, как и определил её место Цицерон, есть и свидетельница времён, и свет истины, и учительница жизни, и вестница старины, и руководство к действию. Само слово в переводе с древнегреческого означает «рассказ, исследование, разыскание».
Но в 60-х годах студент Писаревский ещё не задавал себе таких вопросов. Судьба решилась, как водится, случайно.
Первокурсники проходили археологическую практику на античных памятниках в Херсонесском городище. Коля попал в «команду» профессора Немировского случайно: большую часть группы составляли девушки, а для работы в качестве землекопов с кайлом и тачкой требовалась мужская сила.
Во время экскурсии студенты решили сфотографироваться у башен Инкерманской средневековой крепости Каламита. Пока группа готовилась к съемке, Коля, занимавшийся фотографией с восьмого класса, выбирал удачный ракурс. Крышка от объектива неслышно выскользнула из его рук и упала на дно располагавшейся рядом ямы. Студент прыгнул за ней вниз и поднял, а когда выпрямился, увидел перед собой прорезанные в камне изображения четырёх кораблей, напоминавших по контурам каравеллы.
— Корабли! — закричал он изо всех сил.
Вопль был перекрыт толчком прыгнувшего в яму профессора Немировского. Он внимательно рассмотрел корабельную иконографию и отрезал:
— Коля! Это – ваша тема!
С того дня студент Писаревский уже не мог представить себя вне библиотеки Херсонесского музея, где на удивление товарищам пропадал до её закрытия, погрузившись в изучение литературы по древней и средневековой истории Крыма.
Наставник
Неудивительно, что наставником Коли стал профессор Немировский. Во второй половине 60-х гг. прошлого века это был крупный, мировой величины, учёный. Александр Иосифович беседовал со студентом, уважительно относясь к его дилетантизму.— Мне кажется, — каждый раз прерывал он разговор, — в этом предмете вы ошибаетесь…
И терпеливо объяснял, что нужно прочитать и усвоить.
Александр Немировский был не только учёным, нацеленным на открытие нового знания, но ещё и известным писателем, повестями, рассказами и романами которого зачитывались советские школьники. Однажды Коля принёс ему свои стихи. Прочитав их, Александр Иосифович поправил два слова, изменившие облик заложенной в стихотворении мысли.
— Что тут сказать, — посетовал студент. – Вы учились поэзии в ИФЛИ, куда мне до вас.
И получил незамедлительный ответ:
— Коля! Этому никто не научит!..
Уже в конце своей жизни Немировский предложил:
— У меня есть две строчки, попробуйте, развить их.
И стал читать:
— Всё, что было не с нами
На той дальней войне...
Коля продолжил:
-....Всё приходит со снами,
Что являются мне…
— Вот вы его и допишите…
Николай Петрович до сих пор бережно хранит авторский экземпляр книги «Пурпур и яд», на которой рукой Учителя 7 сентября 1973 г. начертано: «Коле, Ученику и помощнику».
Педагог
Выпускник истфака Писаревский уже сложился как исследователь: за плечами научные публикации и выступления на «взрослых» конференциях. Не было только «красного» диплома, а значит, дорога в аспирантуру и науку удлинялась — нужно поработать по распределению как минимум два года.
Молодому преподавателю досталась путёвка в министерство Просвещения тогдашней Башкирской Автономной ССР. Две нежные Венеры (так звали секретарш замминистра) определили место работы – село Эманино, Благовещенский район. Восьмилетняя школа — директор и учитель истории.
Девизом поколения 50-х были слова Николая Островского «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой, сделай её полезной!» Выпускников готовили к трудностям. Несмотря на отсутствие опыта, психологического и профессионального, Николай Петрович справился с новой ролью. И окончательно убедился в том, что не мыслит себя без педагогики.
Вернувшись в родной университет в качестве преподавателя, он точно знал, что сказать студентам:
— Спрашивать – не стыдно, стыдно — не знать! Помните слова Цицерона: «Поэтами рождаются, ораторами становятся».
Этими словами Николай Петрович много лет заканчивает вступительную лекцию. В остальном же каждое занятие не похоже на предыдущее. Надеюсь, вы не забыли, что сегодня мы оказались в древнегреческом театре?
Спектакль
Звонок. Я прихожу чуть раньше главного героя. Хочу устроиться в зрительном зале – на галерке. Но понимаю, что в этом театре нет зрителей. Каждый, кто переступает порог аудитории, становится участником спектакля. Сегодня я — часть труппы. У меня роль без слов, да и зачем они, если эмоции видны по выражению лица, повороту головы и блеску глаз.
Николай Петрович, как и положено режиссеру, появляется неожиданно и с порога сыплет вопросами: «Где находится сцена? Куда выбегает актер? Как переводится слово «драма»?»
Убедившись, что первокурсники готовы к спектаклю, он оглашает тему:
– Сегодня стасим Второй: «Художественная культура доантичной Греции»
Профессор Писаревский – лектор драматический. То он хватает руками воздух, будто пытается задержать ускользающую мысль. То поднимает ладони вверх – психологи бы сказали, что это первый признак самоотдачи. Но и дилетанту ясно, что преподаватель выкладывается полностью.
Первокурсники увидели Николая Петровича две недели назад, но труппа уже сложилась. Режиссер проверяет, как подопечные усвоили первый урок:
– В греческом Аргосе на Пелопоннесе обитала дикая женщина по имени Сфинкс. Захваченным в плен путникам она задавала вполне конкретные, но каверзные вопросы. Они таковы: Чем мужчина отличается от женщины, мужчина – от мужчины женщина – от женщины?
И если заложники отвечали неверно, Сфинкс сбрасывала их со скалы. Как ответите на них вы?
Отвечают почти хором:
— Мужчины от мужчины – мужеством, мужчина от женщины – телом, женщина от женщины – красотой.
Взаимопонимание достигается не всегда. На интерактивной доске сменяются слайды, студенты переписывают тезисы. Некоторые, отбросив ручку, тянутся к смартфонам.
— Лиза, ты записала?
— Нет, я сфотографировала.
— Вот молодежь пошла. Лучше бы ты писала. Иначе сформируется потребительское, а не творческое отношение к делу.
Николай Петрович журит студентов почти ласково, с добродушной улыбкой. И они отвечают ему любовью. Профессор хранит написанное выпускницей стихотворение:
Знаток древнейших манускриптов,
Талантлив он как Еврипид.
Законы Древнего Египта
И тайны древних пирамид
Он нам открыл, и мы узнали
Былых событий скоротечность.
И Джосер сквозь века поведал нам:
«Великое достойно вечности!»
Былых времен постигнув тайны,
Мы стали чуточку мудрей,
Мы Вам желаем процветанья,
Здоровья и счастливых дней.
Студентов умных чтоб не счесть,
Чтоб Вы могли ими гордиться,
Нам выпала большая честь:
У Писаревского учиться!
Снова звонок. Это не конец спектакля, просто сыгран еще один акт. Финальный аккорд прозвучит на экзамене – новоиспеченные историки-актеры покажут, чему научились. И со следующего семестра начнут репетировать новый спектакль.
Перед уходом студенты открывают мне главный секрет:
— Вы не подумайте, что это выступление из-за прихода журналистки. Николай Петрович всегда такой. Он вообще не играет — просто остается собой.
Профессор Писаревский не считает себя актером. Он — лектор, использующий элементы драматургии и сценического воплощения. Слово «драма» переводится как ДЕЙСТВИЕ. Потому лекции Николая Петровича – не позерство, а эмоциональное представление истории и культуры древнего мира. Без человеческих эмоций никогда не было, нет и быть не может человеческого искания истины. И это – главное кредо Николая Петровича в преподавании истории и культуры Древнего Востока и античного мира.
Перевоплощаться на публике в учителя – трудно, еще труднее быть им всегда и воспринимать удачи подопечных как свои собственные. Профессор Писаревский терпеливо объясняет студентам: к пониманию закономерностей окружающего мира можно прийти только путём их исторического объяснения. Когда в глазах ученика загорается огонек понимания, Николай Петрович чувствует себя счастливым и понимает: занятие (беседа) состоялись с пользой.
Не зря он каждый раз приходит в аудиторию, не зря из-под его пера выходят монографические исследования и научно-популярные книги, не зря пишутся стихи. Искренние, настоящие. Такие, что студенты замирают, когда учитель прерывает лекцию строками:
В конце пути
Я загнан в жизни сеть:
Судьба безжалостно мой след
Земной стирает.
И я умру…
Но так как я — не спеть.
Живут стихи.
И лишь творцы их регулярно
Умирают.
Стихи живут, живут разбросанные по свету ученики, живет энтузиазм в самом Николае Петровиче Писаревском. Теперь мы точно знаем, почему он стал педагогом. Чтобы ощущать Гармонию. С собой. С Поэзией. С Историей. С Миром.
Мария РЕПИНА
Фото из личного архива героя
Видео автора, Ангелины ГАВРИЛОВОЙ и Виктории КРАВЧЕНКО
0 комментариев