Антон Долин: «Культура людям необходима. Особенно в наши темные времена»

О том, что происходит в культурной журналистике

— Культура нужна, но культурной журналистики в стране нет. Потому как наличие той или иной журналистики зависит не от потребностей народа или культуры, а исключительно от воли тех, кто стоит у руля, у власти. Власти не нужно, чтобы в России была какая-либо независимая журналистика, в том числе и культурная. Я не хочу выдвигать параноидальный тезис о том, что кинокритики мешают Кремлю управлять послушным народом, суть не в этом. Просто механика устроена так, что исчезает рынок СМИ как таковой. В России это связано с двумя явлениями: первое абсолютно международного характера – это приход Интернета, переформатирование изданий. Вторая тенденция чисто российская: продолжается бесконечный процесс захвата государством наиболее влиятельных СМИ. Чем больше они принадлежат государству, тем в меньшей степени являются СМИ, а не инструментом пропаганды.

— Мы все прекрасно знаем, что произошло в 2014-м году. После начала конфликта с Украиной возникла ситуация, в которой нужно было четко контролировать, кто-где-что пишет. Так происходит и до сих пор. Государственная пропаганда более интенсивна, чем раньше. При этом все «ненужное» отсекается. Отдел культуры – это самое ненужное. Там работают высокооплачиваемые люди, которые хотят за деньги редакции ездить на фестивали, смотреть фильмы, спектакли, читать книги. Естественно, никому не понятно, какой КПД у этого процесса. В связи с этим – растущая с каждым годом безработица в области культурной журналистики.

— Поскольку времена, в которые мы живем, очень светлыми не назовешь, то в темные времена культура людям необходима. Поэтому существуют разные параллельные формы культурной журналистики: есть кураторство, блогерство, клубы по интересам. У нас в Москве проходят показы с обсуждением. В обычном кинотеатре демонстрируется фильм, который уже давно идет в прокате. Например, недавно был показан коммерческий фильм «Сплит». Понятно, что такие фильмы должны существовать для того, чтобы парень с девушкой вечером сходили в кино, похрустели там поп-корном… Но люди приходят и платят деньги, чтобы потом еще полтора часа беседовать о теориях Фрейда, Юнга, о раздвоении личности, об архетипах. Вывод из этого очень простой – людям необходима культура, рефлексия, отражение себя в искусстве.



О новых формах кинокритики

— Понимаете, когда мы говорим о примитивности или простоте, то нужно разобраться, о чем идет речь – о форме или содержании. Понятно, что когда формы публичного мышления переходят в формат твиттера, где у тебя есть 140 знаков, чтобы о чем-то написать, то ты не можешь изложить слишком глубокую мысль. Когда у меня в эфире передачи «Вечерний Ургант» есть две-три минуты, чтобы рассказать о каком-либо фильме, то очевидно, что претендовать на глубокий делёзовский анализ бессмысленно. Это не значит, что критика такого рода является глупой или поверхностной. Она вполне может быть парадоксальной, неожиданной и глубокой.

«YouTube» и интернет-кинокритика

— Я не видел тех видеоблогеров, которых мог бы назвать кинокритиками. Дело в том, что у кинокритики есть несколько конкретных задач, которые видеоблогеры не решают и не пытаются решить. Одна из задач – анализ художественного произведения. Блогеры, как правило, занимаются пересказом сюжета. Любой школьник с хорошо подвешенным языком способен на это. Второе – это определение функции произведения, проще говоря, для кого это сделано. Задача большинства блогеров – паразитирование на кино и чувстве раздражения, которое молодое поколение испытывает ко всему окружающему миру по поводу лжи. Иные мемы являются более эффективным способом политической и социальной критики, чем самовлюбленные люди перед камерой.



Об интервью

— Не нужно говорить с человеком о том, что интересно вам, говорите о том, что интересно ему. Люди читают интервью, потому что им интересен персонаж, а не повод. Необходимо чтобы этот персонаж раскрылся. Поэтому, как только вы поймете, что интересно вашему собеседнику, и у вас тут же все получится.
Интервью по телефону труднее и проще. Труднее потому, что не видишь собеседника. Проще же в том плане, что в этом есть нечто интимное, ведь вы практически шепчете друг другу в ухо. Многие интервью на фестивалях не происходят один на один. Интервью организовывают для пятерых-шестерых журналистов из разных стран. Эти люди перебивают вас, задают другую тему. Нет нормального контакта. По телефону этот контакт существует всегда.

Никогда не держитесь заранее подготовленного списка вопросов. Однако всегда имейте его при себе на случай паузы, на которую вы не имеете права. Слушайте, что отвечает человек. Мне тысячу раз приходилось наблюдать, как молодой журналист общается со знаменитостью: у него есть список заготовленных тем для обсуждения, и пока его собеседник говорит, журналист репетирует, как он произнесет следующий вопрос. Необходимо слушать, цепляться за что-то интересное, вытягивать из разговора нужные нитки. Вот и все.



О фильмах виртуальной реальности

— Любая техническая инновация начинает интегрировать в искусство с того момента, когда за нее берется настоящий художник. Вы же все наверняка знаете, что 3D было изобретено и введено в обиход полвека назад. Но должен был появиться Джеймс Кэмерон со своим «Аватаром» для того, чтобы в этом увидели художественный прием. И теперь в 3D снимают Годар и Вендерс. С другой стороны, виртуальная реальность существует не так давно. К примеру, Венецианский фестиваль впервые в сентябре 2016 года показал фрагменты фильма в формате виртуальной реальности. Это был фильм про жизнь Иисуса. И это один из самых чудовищных фильмов, которые я видел в своей жизни. Актеры играли скверно, изобразительные качества были примитивны. Тебе на голову надевают шлем, и ты можешь смотреть не только на Иисуса, но и на Фому, сидящего у тебя за спиной. Можешь посмотреть под ноги и увидеть, как горит костер или посмотреть наверх и увидеть небо. К кино как художественному произведению это не имело никакого отношения. Мне это напомнило технологии компьютерных игр. Но сегодня уже известно, что в Каннах будет показан фильм Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Мясо и песок» – точнее, его фрагменты в формате VR. Это самый знаменитый мексиканский режиссер нашего времени, обладатель премии «Оскар». Однако виртуальная реальность – это кино, в котором ты должен быть один. А зрители – основополагающий элемент, который в кино виртуальной реальности, видимо, неизбежно уходит, потому что эффект присутствия тут же исчезнет, как только вы увидите сидящего рядом.

Об авторском кино

— Зрители нуждаются в авторском кино, любят его и ценят. Но нужно понимать, что авторское кино требует инвестиций от зрителя. У нас есть некоторый дефицит культуры в стране. А поскольку есть дефицит, людей не нужно закармливать бланманже и пирожными — нужно сначала дать им нормального хлеба. Чтобы у людей был доступ к просмотру Вуди Аллена или Иньярриту. Во всех городах и во всех кинотеатрах. Чтобы люди старше 40 понимали, что выйти в кино не страшно, и они не обязательно встретят там питекантропов, которые будут плевать в них поп-корном. Нужна постепенная культура. И тогда мы дойдем до состояния, когда люди будут смотреть того же Лав Диаса и Апичатпонга Вирасетакула. Убежден, что это возможно. Я вижу, какими тиражами расходится роман Донны Тартт «Щегол» — 800-страничная книга, сложная, переводная, связанная с голландской живописью. Но люди, которые у нас ратуют за высокую культуру, очень любят наморщить лоб и сказать: «Раз это всем нравится, значит, это не высокая культура». Это не так. Во всем мире высокая культура принадлежит народу, и народу это интересно. Вспомните фильм Андрея Звягинцева «Левиафан». Как только авторское кино затронуло наши житейские проблемы, как только оно посмело сунуть нос в политику, оно стало успешным и востребованным.



О мифах российского кино

— Русское кино регулярно обманывало зрителя. Это отвратительно. Последний такой обман был с фильмом «Время первых», а до этого с «Викингом». Людям сообщают, что это наша «Игра престолов». Люди смотрят фильм и видят, что это ни фига не так. Им обидно за потраченное время и деньги. Я могу здесь оправдать русское кино: этот обман часто бывал вынужденным, потому что в 1990-е годы, в начале нулевых, кино было самодеятельным, у него было мало денег, не было кинопроката, люди на него мало ходили. Зрителей приходилось обманывать, чтобы завлечь аудиторию. Но в какой-то момент обман перестал быть необходимым, но при этом приобретал все больший размах.

В остальном русское кино ничем не хуже французского, точно не хуже немецкого, бельгийского или испанского. Что есть в испанском кино? Три-четыре по-настоящему ярких автора, все остальное более – менее коммерческое кино исключительно для испанцев. В России – аналогично. У нас есть Сокуров, Звягинцев, Лозница, фильмы которых смотрят по всему миру, и есть все остальные, которые снимают коммерческие фильмы для россиян. Конечно, играет роль и ужасная система господдержки. У нас вливают гигантские деньги в фильм, притом не требуя эти деньги обратно, что приводит к ужасной безнаказанности. Есть замечательная фраза о том, что Россия – единственная страна, где продюсер зарабатывает деньги не после выхода фильма, а в процессе съемок. Так быть не должно.

О грани допустимого в кино

— Мне кажется, что грань определяется законодательством каждой страны. Хорошо, если это не связано с цензурой. По моему личному мнению, в кино может быть все. При условии, что публика получит внятное предупреждение о том, что будет показано на экране. В остальном, кино – это искусство. Искусство не должно знать границ, кроме тех, которые устанавливает сам художник.

О «гей-пропаганде» и фильме «Красавица и чудовище»

— Во-первых, нужно избавиться от словосочетания «гей-пропаганда» и даже в кавычках его не употреблять. Это абсолютный абсурд и совершенный оксюморон. Во-вторых, так уж вышло, что в Америке и Европе как учеными, так и обществом однополая любовь признана одной из форм нормы. Раз это норма, то о ней тоже можно говорить, в том числе и в кино. Фильм «Диснея» сделал таким одного второстепенного героя. Ну и что? Как я говорю самым ярым противникам гей-пропаганды: поскольку в мире это существует, и существует на поверхности, то самый нетравматичный способ рассказать об этом детям – показать в абсолютно бесполом и безопасном диснеевском фильме.



О журналистике

— Журналистика, как проституция, не пропадет никогда. В мире все время что-то происходит, людям интересно об этом знать. Журналист дает людям информацию. Каким образом это может умереть? Мы не генерируем какие-либо факты, прежде чем о них сообщить, мы совершаем селекцию, выбирая, о чем и в какой форме рассказать.

Всем советовал бы работать в печатных СМИ, даже если у этого издания маленький тираж. Во-первых, вы учитесь писать определенный объем. Во-вторых, у вас есть конкретный дедлайн, поскольку газеты выходят по определенным дням. А в-третьих, у вас есть нормальный редактор.

Вместо заключения

— Журналисту нужно честно делать свою работу, никогда не врать. Ложь всегда обернется против вас. Это относится не только к ведущим политических шоу на федеральных телеканалах, нет. Это относится ко всем журналистам: нужно говорить правду. Правда – это факты, их можно доказать. Мой персональный рецепт таков: если человек занимается кинокритикой, то неправильно для него посвящать все свое время просмотру кино. Потому как кино снимают люди, живущие в реальном мире. Так что, если у вас есть свободное время, сходите на выставку или в филармонию на органные произведение Дебюсси, пролистайте альбом по классическому искусству, почитайте хорошую современную литературу, перечитайте Софокла, изучите иностранный язык, погуляйте с девушкой или молодым человеком по улице, сходите в горы, поплавайте в реке, и вообще – будьте нормальным человеком!

Илья МАКАР
Фото автора и Ильи КУКОЛЕВА