В современном обществе не принято громко говорить о психических заболеваниях. По статистике в России только 15% больных своевременно обращаются за медицинской помощью. В противном случае последствия могут оказаться необратимыми. Эта история о юноше, который изо всех сил старается стать «нормальным».
Даниилу (имя изменено по просьбе героя) диагностировали шизофрению в далеком 2008 году; в разговоре со мной он называл себя «слушающей пустотой» и был обеспокоен тем, что кто-то из знакомых может узнать то, в чем он и сам долгое время не хотел себе признаваться.
На вид обычный 22-летний парень, весьма интересный человек, любит кантри и зарубежную литературу, занимается спортом, а его красочной и чувственной речи может позавидовать любой здоровый человек.
— Моя шизофрения похожа на трансляцию. Представьте, что вы заходите на YouTube, и смотрите, как кто-то играет в видеоигру. Они показывают, в какую игру они играют, и говорят об этом, но вы знаете, что все это нереально, — говорит он.
«Это» пришло неожиданно
Даниил впервые понял, что с ним что-то не так в 5 лет. Может показаться, что это довольно рано и у него было время на то, чтобы привыкнуть или как-то научиться жить с этим, но это не так.
— Когда я это почувствовал, мне было всего лишь пять. Я бегал с сачком у пруда и пытался поймать рыб. Мне тогда казалось, что рыбаки зря ловят рыбу на удочку, потому что она не сможет запутаться в тонкой леске, как в сачке. Они, наверное, просто сумасшедшие, раз не поняли этого и сидят по нескольку часов у реки.
Иногда нам может казаться, что психические заболевания появляются в плохих семьях или из-за травмирующих ситуаций, но случай, который произошел с Даниилом – доказательство того, что никто не защищен от этого.
— Это был обыкновенный день, очень солнечный, я бегал и смеялся с рыбаков, но в какой-то момент меня словно водой окатило. Я просто остановился от какого-то странного чувства (герой называет свое состояние словом «это») и замер. Я не понимал, в чем дело, у меня просто исчезли эмоции. Секунду назад мне было весело; я был счастлив, представлял, как принесу домой улов, а спустя мгновение я был опустошен и не мог двигаться.
Каждому из нас знакомо состояние тревожности, каждый из нас испытывал трудности со сном, каждый из нас переживал периоды подавленного настроения. Многие знакомы с детскими страхами, ко многим «привязывалась» какая-нибудь навязчивая мелодия. Все перечисленные состояния встречаются и в норме, и в патологии. Однако в норме они появляются эпизодически, ненадолго и не мешают жить.
— Я ничего не говорил родителям, просто прибежал домой и пытался спрятаться под одеялом от этого ощущения, но оно не уходило. В следующие 6 лет ко мне еще не раз приходило это ощущение. Когда мне исполнилось 11 лет, симптомы стали постоянными. Я ощущал пустоту и постоянную грусть, одиночество, страх, не мог спать в темноте – был уверен, что я не один в комнате. Я стал отстраненным и со мной перестали общаться одноклассники и друзья. Сейчас я понимаю, что они меня просто боялись.
Если при физической болезни люди стремятся как можно быстрее разобраться в происходящем и достаточно быстро обращаются за помощью, то при возникновении психических расстройств семья долго не догадывается о том, что речь идет о заболевании: высказываются самые нелепые, порой мистические предположения, и визит к специалисту откладывается на месяцы или даже годы.
— Я мог несколько часов смотреть в одну точку и не замечать этого, меня пугала толпа и громкие звуки, я постоянно остро реагировал на критику и не контролировал агрессию. Из-за этого начал ссориться с родителями, потому что они ничего не замечали, считали, что я устаю в школе. Я их ненавидел. В одной из таких ссор я попытался ударить свою мать ножницами. Все обошлось, но она не посчитала мою агрессию и прочие симптомы поводом обратиться к специалисту. Она решила, что в меня вселился демон или злой дух.
Часто члены семьи догадываются о том, что речь идет о психическом расстройстве, но они всячески стараются оттянуть время обращения за помощью, ожидая, когда «само пройдет». Но даже когда уже нет сомнений, что человек болен все равно сохраняется предрассудок, что психическая болезнь — это не так серьезно, как болезнь сердца или суставов. Нередко такое ожидание затягивается на годы.
— Мать отстранилась от меня, отец начал прятать острые предметы и стараться контролировать мои действия, следить за мной. Однажды ночью я проснулся с ножом в руке. Стоял над спящими родителями. И я не знаю, как это произошло, но в тот день я твердо решил рассказать об этом своему однокласснику. Я знал, что его мама была врачом. И понимал, что дома мне не помогут.
Мы держали «это» в тайне от родителей
— Ее звали Светлана Николаевна, я помню ее до сих пор. Она была очень высокой, стройной и вечно серьезной, не любила опозданий и старалась все контролировать. Ее сына звали Сашей. Мы общались практически каждый день, пока я ждал автобус после занятий. Но мы никогда не дружили «публично», на уроках я был невидимкой как для всего класса, так и для Саши. Я думаю, он стеснялся меня.
После того, как я все рассказал, меня отправили к неврологу в детскую поликлинику. Мы держали это в тайне от родителей. Так началось мое лечение. В 12 лет я уже принимал успокоительное, которое назначал врач, а покупала его мама Саши. Я прятал его под половицей в своей комнате.
Через год у отца диагностировали рак, еще через год он скончался. После смерти отца мать перестала быть верующей. И я был только рад. Я никогда не любил папу, мне всегда казалось, что это он виноват в том, что мать мне не верила. Он виноват в том, что я страдаю.
Спустя время у героя наступила ремиссия, но из-за беспорядочного приема и дозирования препарата появилась фармакологическая зависимость. Мать Даниила решила, что стоит полностью отменить прием лекарств «на время».
— Я начинал любить свою мать все сильнее, потому что она заботилась обо мне, но и ненавидеть ее я тоже начал из-за таблеток. Чем больше у меня появлялось противоречивых эмоций, тем сильнее я ощущал, что ломаюсь и перестаю чувствовать свое тело.
Я и мысли
После обращения к психиатру Даниилу первоначально диагностировали тяжелую маниакальную депрессию и начали лечение, через время диагноз бесповоротно изменили — параноидальная шизофрения.
— Услышав свой диагноз – шизофрения, – я даже обрадовался. По крайней мере, я уже знал, с чем имею дело, и мог начать борьбу за нормальное существование.
От шизофрении нет лекарств, к сожалению, в большинстве случаев можно добиться только ремиссии. В плохие дни больные могут не видеть логику и уступать давлению своей болезни, но для героя это значит нечто совсем другое.
Чтобы побороть в себе желание наносить увечья, Даниил начал заниматься рисованием. Но у него все ещё бывают периоды срывов.
— Шизофрения в моей истории – это лишь расщепление личности и постоянная борьба за кусочек самого себя, и я ненавижу людей, которые говорят, что у них депрессия, если им просто грустно пару дней.
У меня нет любимого цвета, любимой музыки и любимого фильма. У меня нет ничего, что нравится или не нравится мне, ничего, что могло бы сказать обо мне больше, чем медицинская карта у психиатра. У меня есть только надежда, что однажды я смогу жить нормально.
Справка «P.S. – пять сов»:
Шизофрения — психическое отклонение, которое характеризуется извращенным восприятием мира, неадекватными действиями, эмоциями и восприятием реальности, отношением к окружающим людям. Человек не ощущает реальности происходящих событий. Все то, что он придумывает в своем воображении, и все то, что происходит в реальности, смешивается в сознании.
Елизавета КЛЮКИНА
Фото автора
0 комментариев