"Чтобы были люди"

«На прошлой неделе тебе ухо разорвали, а ты говоришь, народ тебя любит. Лучше бы ты помер. Авось, веселее без тебя станет. Пустодушие».

Рассказы Андрея Платонова обладают одним особенным свойством: правда в них подается напрямую, неприкрытая и больная, что избегается в реальной жизни. Именно поэтому Платонова не нужно ставить, чтобы достучаться до человека. Достаточно было выйти и прочитать его от одного лица. Но актеры «Театра равных» дали Платонову свои голоса.

Режиссер постановки Вадим Кривошеев выбрал три рассказа Платонова и объединил под названием одного из них – «Пустодушие». Из трех рассказов в ряду – «Юшка», «Фро» и «Пустодушие» – не подходящим в ряд кажется второй. Если в Юшке и Пустодушии это самое пустодушие наглядно, линейно и однозначно, то Фро, на мой взгляд, несет более неоднозначный смысл и тем самым выбивается. Если оценивать персонажей по критерию человеческой жестокости, то во Фро чистой жестокости и зла мы не видим. В нем есть холодные люди, которые не туда смотрят, не то любят, таким образом осуществляя насилие друг над другом. С другой же стороны, именно такой набор рассказов объясняется режиссерской задачей. Особенно здесь важен порядок рассказов. От примитивного, неразвитого общества в Юшке мы переходим к технически развивающемуся миру Фро и заканчиваем путешествие в эпоху, когда оружие и техника убивают людей. Так же двигается по градации и насилие: примитивное и бесхитростное избиение бедного Юшки, затем ненамеренное насилие от любимого человека (которое может быть даже посильнее, чем насилие от незнакомцев или посторонних) и, наконец, жестокое убийство себе подобных, полная потеря ценности жизни.

Так шагает режиссер по миру Андрея Платонова. Давайте посмотрим, как это было.



Маленькая сцена, декорации с красными, желтыми и синими полосками разной толщины сразу вызвали необъяснимый и даже нелогичный, на первый взгляд, прилив тепла. Всё потому, что полосатый полукруг кулис – это тот самый детский резиновый мячик, с которым наше поколение игралось, будучи совсем детьми. Намеренное это сходство, или же случайность, — это не опровергнет факт того, что мы видели: в детском полосатом мячике люди с цветными табуретками живут и говорят по-детски прямо. Жаль только, что и некоторые дети бывают жестокими.

Интересно показан зрителям Юшка в исполнении Дениса Зезикова. Может быть, не так мы себе представляли деревенского блаженного, чудака, но этот, которого нам показал «Театр равных», — прижился. Несомненно. Цельность образа была достигнута. Хочется даже сказать: ах вот какой он был! Теперь всё понятно. Так можно сказать и о центральных героях двух других новелл. Это, безусловно, заслуга.

Образ избиения человека – хлопки в ладоши и ходьба по кругу – один из самых работающих образов постановки. Хлопки усиливаются, они становятся стихией, против которой бесполезно что-либо предпринимать. Они становятся похожи на дождь, которым в принципе мы управлять не в силах. Ходьба по кругу – кружение, повторение, новый виток. История человеческой жестокости, к сожалению, закольцована, она повторяется, маховик бесконечно вращается. Будем жить и будем встречать новые и новые примеры пустодушия.

«И после разговора, во время которого Юшка всё время молчал, взрослый человек убеждался, что это ЮШКА ВО ВСЕМ ВИНОВАТ!» — эти цитаты Платонова выкрикиваются так, как будто мешают актеру жить и он хочет скорее избавиться от них. Это дает какое-то особое драматическое напряжение, делает поток слов более концентрированным.

После смерти Юшки табуретки, которые весь спектакль меняют свою сущность, трансформируются в самые разные предметы, выстраиваются в небольшую башню – это могила Юшки. Это первый и, возможно, последний раз за спектакль, когда что-то выросло и потянулось вверх. Хоронили Юшку всей деревней. Суть в том, что, когда зло еще примитивно, не подкреплено ничем и исходит от пока еще более-менее живых людей, оно не имеет полного контроля над человеческой душой. Оно способно отступать, пока есть, куда.

На сцене «Театра равных» особенно видна социальность Юшки. Он не изгой, он неотъемлемая часть общества. Люди — сама природа вокруг Юшки на сцене. Они озвучивают всё, что происходит с ним. Они озвучивают всё, что происходит с миром. И с самим Юшкой поступают, как с природой: его не берегут, не щадят, используют. Но ресурсы природы не резиновые, они заканчиваются, и теперь уж, будьте добры, выкручивайтесь сами.

«Теперь вся злоба и глумление оставались среди людей и тратились меж ними. Забраковали тебя люди, а кто тебе судья? Он не понимал, зачем ему умирать, если он родился жить. Пустодушие!»



Фрося, главная героиня второго рассказала Платонова в исполнении Екатерины Моховой, сыграна интересно. На сцене она один большой клубок ожидания, сконцентрированная и собранная, все ее тело сжато и направлено на ожидание. Фро мешают люди, она не хочет говорить с ними, и зритель поддается ее настроению: ему тоже как будто начинают мешать люди на сцене.

Поезда, увозящие людей строить новый мир, — это такой же неживой феномен, как слово, как газеты, которыми актеры изображают стук колес. Это только слова. Но слова могут оживать и становиться артериями, которые переносят кровь по телу человека. Наглядный пример – курсы, на которые записалась Фро. Не раз мы видим, как вбиваются человеку эти искусственные пути воодушевления. Это не только въедается в сознание людей, но и сплачивает их в одну огромную армию. Монотонное воспроизведение терминов на курсах Фро вычеканивает в нашем сознании эти сухие, непонятные слова. Это давит и на зрителя.

«Половина полвека прошло, состарились вместе. По надобности мы все равны. Пустодушие».

В «Пустодушии», третьем рассказе, «Театр равных» показал зрителю: дело сделано. Армию сколотили. Прогресса добились. Люди вышагивают, даже сидя на всё тех же самых табуретках. Вышагивают, маршируют, давят на голову, но из уст их мы слышим, как на самом деле тяжело им дается такая, с позволения сказать, жизнь: «Каторжный раб – отсроченный покойник».

Табуретки теперь – трава. Символика предельно ясна: мы опустились на самое дно, но в этом-то и есть главная надежда. Только окончательно самоуничтожившись, можно начать возрождение, можно начать всё с чистого листа. Можно начать заново, по-детски прорастать этой низенькой травой. Надежда – это дети, которые все видят, все понимают. «Нужно, чтоб были люди, а-то их нету», — говорит мальчик со сцены. Все, что произносит этот персонаж в исполнении Юлии Ломакиной, так пронзительно больно, потому что правда. Что же мы наделали? Как мы к этому пришли? Это нам показали в двух предыдущих рассказах.

Актеры просто становятся в один ряд и выговаривают нам простые истины, о которых мы забыли.

Почему спектакль «Театра равных» получился? Можно без конца перечислять находки вроде уже порядком надоевших мне в этой рецензии табуреток, хлопков, звука поезда из газетной бумаги… Это детали, которые, конечно, сыграли. Но всё это невозможно без одного, самого главного условия – без творчества (как качества) и чутья к искусству. То, что сделал с рассказами Платонова Кривошеев, говорит о высоком уровне искусства и творчества прежде всего в самом постановщике. Ну и, разумеется, оно не сработало бы, если бы актеры эти образы не смогли разглядеть.

Это сделано очень и очень убедительно. Цитата в одном действии – таков жанр постановки. И цитата это зазвучала, потому что Платонов стал многолик, он заговорил разными голосами – голосами простых людей. Он получился сотканным из десятков людей, живых душ, а в этом уже есть что-то предопределенное и даже пророческое, в хорошем смысле этого слова. Попытка уберечь нас от ужасного будущего, наверно, запоздала, но, раз мы еще продолжаем вести бессмысленные войны, говорить об этом нужно. И мы можем быть спокойны, что те 400 человек, которые 27-го марта посмотрели «Пустодушие», что-то поняли.

Наталья КОСЯКИНА

Фото с сайта: www.infovoronezh.ru и из официальной группы театра ВК: vk.com/teatr_ravnikh